От пиджака все также пахло Майкрофтом, ткань приятно согревала, создавая ощущение уюта, хотя и выглядел он чудаковато: в своих любимых джинсах и футболке и пиджаке... Задавать какие-либо вопросы было бы, пожалуй, излишне, так что Грег беспрекословно следовал за политиком, позволяя выбирать направление и скорость. Было что-то приятное в этом повиновении чужим движениям, может, потому, что он не задумывался, как и что произойдет далее, может, потому, что не волновался, что что-то может пойти не так. В конце концов, это Майкрофт Холмс, рядом с ним не бывает неурядиц, даже часы, наверно, начинают правильно идти. Инспектор улыбнулся удачному сравнению. Пожалуй, впереди будет еще много забавных моментов, интересных фактов из жизни Холмса и неожиданных событий. Думать о том, что идущий рядом человек, столько времени следил за ним с камер видеонаблюдения, было смешно и абсурдно, но при этом так приятно, хоть кому-то была интересна его жизнь. Все это время о нем кто-то думал, пытался придумать, как объясниться... В голове болезненно забилась мысль, а он ведь развелся не так давно, а уже снова бросается в омут отношений, не будет ли это также? Не повторит ли он свои ошибки, не сделает ли все таким же неприятным, неправильным, раздражающим? Надоест ли быстро или сможет удержать подольше, будет ли им интересно рядом? Много вопросов, совсем нет ответов, нет зацепок... Шерлока бы сюда, объяснил бы, что к чему... - инспектор рассмеялся, тут же спохватившись. Мдаа, я, наверно, выгляжу чудиком, опять смеюсь своим мыслям. Привычка оставлять все эмоции и переживания в себе появилась давно, намертво засев в подкорке головного мозга, и, чтобы он ни делал, как бы сложно ни было, он никогда не жаловался, никогда не вешал свои проблемы на других, можно сказать, что и не доверял никому свою жизнь. Поэтому предпочитал всю опасную работу выполнять в одиночку, каждый раз получая нагоняй от начальства, выслушивая часы нотаций, но доверить кому-то себя? Абсурд. Бред. Один раз он уже доверился, что в итоге? Ни спасибо, ни уважения, за все то время, когда он пропадал на работе днями, стараясь хоть как-то соответствовать ее потребностям. Нет, уж лучше за все отвечать самому. Но в душе еще остался тот маленький мальчик, с вохищением наблюдающий за задержаниями и деловыми людьми, которые элегантно проходили мимо, оставляя за собой едва уловимый запах, запах дорогих духов и иногда кожи. А кофе? Пробегая мимо кафе недалеко от места подработки, он всегда останавливался, стараясь запомнить на подольше эту потрясающую смесь запахов и ароматов. Свою первую зарплату он потратил на кофе. Терпкое с мягкой ноткой ванили, сладкое, но не настолько, чтобы заглушить горький вкус кофе. Потрясающе, незабываемое, как первое ночное дежурство. О дааа, его тогда отправили патрулировать город, в первый раз он гулял по ночному Лондону, не боясь, что кто-нибудь потребует кошелек или начнет угрожать, под рукой было табельное оружие, он чувствовал себя непобедимым и способным поймать любого преступника. Такой наивный, но полный заразительного энтузиазма. Даже сейчас, много лет спустя, он иногда брал на себя дежурство, вновь и вновь проходя по любимым улочкам, вновь и вновь повторяя свой маршрут. Было приятно оставаться наедине со своими мыслями, рассуждая о всякой ерунде или наоборот о чем-то важном, не требующем спешки во время обдумывания. Тихие улицы, одинокий свет луны и звук собственных шагов, идеально... Почему-то хотелось довериться еще раз, несмотря ни на что, несмотря на осуждающие взгляды, несмотря на будущие проблемы, которых несомненно будет просто море. Продолжая погружаться в мысли, Грег не заметил, что уже долгое время улыбается, что сам обнял политика, что заботливо касается руками его плеч, пытаясь быть ближе, хотя куда уж ближе... Это было подсознательное желание оберегать и беречь, заботиться и дарить тепло. Может, и смешно, что взрослый мужчина думает такими критериями, но это Грегори Лестрейд, и вряд ли кто-то сможет переубедить его, что так не должно быть.